По имени "Победитель"

Первый раз этот человек привлек мое внимание на уборочной. Общежитие размещалось в деревенском доме барачного типа, а удобства, как водится, во дворе. И не только дощатый домик, но и умывальник. Впрочем, это я не совсем верно выразился, поскольку грандиозную конструкцию армейского типа, где разом может ополоснуться пара рот, правильнее назвать «умывальней». Страда еще не началась, и мы заканчивали подготовку машин. Погода стояла солнечная, соответственно первая радость – скинуть промокшую от пота одежку и ополоснуться. А потом поваляться на кровати в прохладе «общаги» оставшиеся до ужина полчаса-час.

Дел с машинами, как водится, у всех было по-разному, а потому и народ тянулся к спальне или по одному, или мелкими группами. И получалось так, что одновременно под кранами плескалось не более четверых. В комнате было человек пять, а я комфортно лежал на койке, прислушиваясь к метавшемуся из угла в угол разговору и намереваясь при первой возможности в нем поучаствовать. А когда за окном раздались пьяные голоса, кто-то из старших недовольно проворчал: мол, местные пожаловали, только драки не хватало… Звуки с улицы его прогноз оправдывали. Они становились все напряженнее. Потом прозвучала запомнившаяся фраза: – «Да е…л я вашего БЕЦ-Ц!!!»

Это уже был прямой сигнал к действию. Свежеотслуживших в армии, а таких набралось трое, с коек смело, как по сигналу «Тревога!» Правда, выскочить на улицу никто не успел, поскольку во входных дверях появились те, что умывались. Когда же выглянули, наконец, на улицу, то застали только двоих «местных», втягивающих за угол третьего, явно «вырубленного». На том, можно сказать, конфликт пока «рассосался».

Свежеприбывшие рассказали, что трое изрядно выпивших парней «пытались прощупать на вшивость» приехавших. Ход дел обещал полноценную развлекуху, поскольку наличием интеллекта троица явно не страдала. Однако Виктор (тогда впервые появилось желание писать его имя латинскими буквами) прервал действие одним прямым ударом, надолго успокоившим самого голосистого. Счет «четыре – два» показался «местным» откровенно проигрышным, и они сочли за благо эвакуировать незадачливого товарища.

Через полгода-год стало понятно, что прямой удар или хук – это тот способ решения напряженности, которым Виктор пользовался довольно часто. Рассказов про него по колонне ходило немало. Например, в пивной:
– Повторять будете?
– Буду.
– …
– Чего ждешь?
– Кружку.
– На, – удар кружкой в лоб.

Надо сказать, что при этом он никогда не «светил» в колонне «фонарем», чего не удавалось избежать многим другим, да и в общении был совершенно нормальным парнем. Я так понимаю, просто имелась некоторая «вотчина», которую он защищал без ограничений. Но поскольку народ на предприятии вежества не забывал, то и конфликтов не возникало. А вообще-то, оглядываясь назад, замечу: нормально работали, по-людски. Правда, была у Виктора некоторая своя, очень специфичная «непруха». К примеру, стаж имел приличный, да еще и на таких машинах, к которым на базе только присматривались. И категории открыты почти все. А классность – минимальная. Зарплата, соответственно, тоже. Так что работал он себе на «Колхиде» с кутаисским же полуприцепом, и работал.

По-настоящему крупное невезение и одновременно везение настигли Виктора в морозы на ноябрьские праздники. «МАЗы» в тот день просто не выехали. Пришли мужики с утра, открыли баки, поскребли ногтями соляру, постучали по ней, на том и успокоились. А бензиновые «Колхиды» завелись и разъехались. На Витину беду.

Работать досталось на «Базе раз», где он загрузил трубы. Ехать предстояло… Впрочем, какая разница, куда! Важно, что бензина туда не хватало и, отмахав километров тридцать по кольцевой, Виктор решил заправиться. И потому неспешно зарулил на АЗС. А там колонки с разным топливом на одной прямой расположены. Дизельная подальше, А-76 поближе. И коль скоро за бензином желающих не было, «дизельная» очередь притерлась вплотную к бензиновой колонке. И все бы ничего, не кончись в самосвале «КрАЗ» соляра как раз рядом с бензиновой колонкой.

Пока его водитель ломал голову, как одолеть заветные метры, подъехал Виктор, нажал на тормоз, ожидая пока тяжелый самосвал освободит место, и… точным ударом вогнал самосвал на его колонку. Замерзший в пневмоприводе конденсат «выключил» тормоза. Кабина на КАЗ-608В хлипче картонной. Удар приняла на себя рама. Ну а кразовский самосвальный кузов при этом оказался… угадайте, где? Не остались в стороне и восемь тонн труб в кузове полуприцепа – рванули вперед, как укушенные в задницу. Итог: телега и водитель лечатся, тягач – на списание. Кабина – металлолом, которому даже пресс не требуется. Где уж там Виктор помещался и как ухитрился выжить, того даже самые бывалые понять не могли.

Довольно долго Виктор ходил по базе с метлой – был на «легкой работе». Вообще-то, каждый мог так попасть, никто же не сливал конденсат ежедневно, как того требовала заводская инструкция. А вот не повезло только ему. Но с другой стороны, жив остался. Да и контора от него не отвернулась, хотя формально могла бы. Мол, сам виноват. Но нет, и «производственную травму» оформили со всеми вытекающими, и больничный оплатили в полном размере, да и без работы не оставили.

Потом наши пути разошлись. Виктор остался, а я ушел. Не за длинным рублем (это тогда зазорным считалось), а просто дорога в жизни такая выпала. Затем развалился Союз нерушимый, и понесло меня по жизни… А потом я вдруг столкнулся с Виктором в электричке. И оба мы ехали в одно место (можно так сказать), да еще и с одной целью: в Москву, работу искать. Ситуация меня удивила. Ну я, положим, всю жизнь журавля в небе ловил. Так что после распада Союза пришлось пройти путями куда как заковыристыми. Но Виктор?! Толковые шофера вроде в цене… Рассказчик из него аховый: Виктору проще в морду треснуть, чем словесину плести. Но проработали мы вместе не один год, так что вытянутая за время поездки в электричке ситуация предстала перед глазами почти как наяву.

После моего ухода жизнь на автобазе текла тем же чередом, что и раньше, до самой приватизации. А потом все развалилось. От полутора сотен машин осталось несколько – по пальцам пересчитать. Правда, Виктор этого не застал. Потому как предложили ему работать на КамАЗе с полуприцепом в некоторой торгово-промышленно-финансово…-хрен знает какой фирме. Виноват, сначала еще не фирме вовсе, а кооперативе. Собственно, это было нормально – тогда практически все они были такими. Оклад пятьсот «баксов». Плюс премии с тонн и тонно-километров.

Фирма, конечно, не западная. И зарплата не европейская. Но ведь и не по колхозам мотаться за… смешно сказать сколько! КамАЗ – это не Mercedes. Но ведь и не «Колхида»! В общем, думал Виктор не долго.

Уже через год он обнаружил, что из тех, с кем он начинал работать водителем, не осталось никого. Как людей, так и машин. Виктор поражался: ну как так можно: гробить дорогостоящую технику ради сиюминутной копеечной выгоды? Вот ведь шакальская порода! Правда, в чужие дела не лез. Делал свое, и ладно. Его автопоезд, даром что КамАЗ, а не Mercedes, был, как пионер, – «всегда готов». Кстати, год этот многое изменил. Оклад назначили в «штуку баксов», директор и его замы считали за честь за руку поздороваться, простые служащие перед ним заискивали. И чего, спрашивается, мельтешили? А впрочем, шакалы, – что с них взять? Так оно и шло, и шло, и шло… До того самого злополучного питерского рейса.

Вообще-то «питерским» его можно назвать лишь условно. Ибо ехать требовалось не в саму северную столицу, а в некий населенный пункт, кажется райцентр, рядом с финской границей. На тамошнем складе надлежало разыскать представителя поставщика, который и обеспечит погрузку. Быть на месте следовало не позднее, чем через двадцать часов с момента получения наряда, то есть дуй «конем», да побыстрее.

На место Виктор прибыл за час до срока, и еще почти сутки пребывал в убеждении, что опоздал. На поверку «райцентр» оказался парой – тройкой дворов, маячивших на горизонте, а «склад» – обычной, правда, на удивление густозаселенной стоянкой у районной дороги. Забавно, что всего этого Витя мог и не узнать – так и разыскивал бы несколько дней «точку рандеву». Но с утра пораньше подняли его «гудевшие» всю ночь воронежские и буквально заставили выпить стакан водки. Виктор даже подумал, что дело дойдет-таки до драки («Хороший ты парень! Пойдем подеремся!»), но его «остаканивание» оказалось последним, на что хватило мужиков. Они расползлись по кабинам, а один по летнему времени залег на надувном матрасе прямо под телегой. Надуть его, правда, не осилил, так и залег на спущенном… А Виктору, разбуженному и почти пьяному, оставалось только болтаться по стоянке.

«Торговый представитель» объявился к вечеру. Оставил накладные. По ним следовало перегрузить из международного 40-тонника товар – легковые шины Nokian, и доставить его на свою фирму. «Фуру» Виктор ждал еще двое суток. За это время он уяснил и роль стоянки, и наслушался немало интересного, поскольку многие приезжали сюда уже не в первый раз. Собственно, здесь был перевалочный пункт для тех случаев, когда хозяевам груза не хотелось его «светить». С теми накладными, что были у Виктора на руках, все было в порядке. А значит, к нему вопросов быть не может. А дальше он не задумывался: меньше знаешь – крепче спишь.

Еще выяснилось, что имеется «срезочка». Собственно стоянка находилась километрах в пяти от общепризнанного общесоюзного (понятие «федеральный» в ту пору еще не прижилось) маршрута. Так вот, «срезочка»,хоть и была в действительности на пяток километров длиннее стандартного маршрута, но выходила на московскую трассу уже за Питером, что позволяло объехать множество милицейских постов.

Погрузкой, конечно же, пришлось заниматься самому. «Торговый представитель» – естественно! – был тут, и даже пытался помочь, но по части работы руками оказался на редкость бестолковым. Под конец Виктор прикрыл груз в меру возможностей. Вроде ничего нигде откровенно не «светило». Но это только от воров. Да и то при условии, что они «не в курсе». В противном случае от них вообще ничего не спасет. Но ведь есть еще и родная милиция, которая имеет право взглянуть на любой неопломбированный груз… А шины Nokian самого массового в ту пору «жигулевского» размера выглядели куда как аппетитно… Мне, слушая эту историю, почему-то сразу вспомнилась фраза одного из более поздних сослуживцев: «есть вещи, на которые честных не бывает». Я думаю, вы уже поняли: двинул Виктор по «срезочке».

Эта «девятина» Виктору не понравилась сразу. Чуть позднее он понял, что не зря. Это случилось, когда удалось разглядеть находящихся внутри – четверо здоровенных и, судя по всему, вооруженных мужиков. Да и по дороге она шла точно в Витином темпе, чего с легковушками никогда не случается. «Ведут», понял Виктор. Варианты дальнейшего развития событий не прельщали. Машину разгрузят, а его, скорее всего, шлепнут. Или привяжут к дереву в сторонке, чтоб не сразу нашли. Медленная смерть… Нет, пусть уж лучше шлепнут! Только, где? Вот за этой деревней длинный перегон. Значит, там. Стоп, КамАЗ не «девятина»! Второй машины не видать, значит – поборемся.

Как и ожидал Виктор, на перегоне за деревней «девятина» пошла на обгон. Для нынешнего поколения расскажу: между задним скатом тягача КамАЗ-5410 и передним скатом его штатного полуприцепа как раз около пяти метров, высота пола кузова полуприцепа – метр сорок, и никаких отбойных брусьев: легковушка туда входит почти полностью и без вопросов. Вот в это подтележное пространство Виктор «девятину» и заловил, вовремя приняв полевее. Продержал там тачку провожатаев до подходящего места, выбрал сосенку пообхватистее, выверил для «девятины» траекторию к той сосенке и проводил к ней «девятину» в лучшем виде. Сидевшие в ней бритые вооруженные амбалы увидали препятствие, естественно, только в последний момент, и сделать ничего не успели.

Дальше путь пролегал спокойно. Нездорового милицейского интереса удалось избежать, и еще до конца дня вся резина была доставлена на место. Там уже ждали, и с разгрузкой вопросов не возникло. Правда, оставалось у Виктора такое чувство, что гроза собирается, хоть небо и оставалось ясным. В прочем, он по этому поводу особо напрягаться не стал – слишком вымотался. И дома спал без сновидений, с чувством честно сделанной работы.

На следующий день ему полагался выходной. Однако вызвонили в десять утра и вызвали на работу. К машине не пустили, а предложили сразу зайти к директору. Глаза у секретарши были как у бешеной селедки – даже обильного в обычные дни макияжа не видать. Дар речи, похоже, тоже покинул эту общеизвестную балаболку. Она только махнула Виктору рукой на директорский кабинет и торопливо принялась запирать вход в приемную на ключ. Это нехитрое действо у нее почему-то не очень получалось.

В комнате плавали разводы табачного дыма и густые матюги. Викторова появления поначалу никто не заметил. Генеральный и коммерческий директора компании активно ругались с двумя бритоголовыми мужиками, перед которыми на столе лежали пистолеты Стечкина. Похоже, они оказались никчемными аргументами в деле объяснения собеседникам сути претензий. За десять минут присутствия понять ничего не удалось, но в душу к Виктору начали заползать очень нехорошие предчувствия. Так могло продолжаться до бесконечности. Разговор состоял почти исключительно из необоснованных и бессмысленных «наездов».

Ситуацию спасла секретарша. Она попросту вошла, и представила вполне официально присутствующим друг друга. Матерившиеся мужики при ее появлении, понятно, примолкли, а потому смогли слушать. А перед Виктором открылась вся полнота произошедшего. В дерево он препроводил не воров или бандитов, а собственную охрану. И выходило, что взял он Грех на Душу. Но, с другой стороны, работы Виктора «втемную» добивалось как раз охранное агентство, так что формально – «несчастный случай» в чистом виде. Наверное, и от уголовного преследования Виктор сумел бы уйти. Но у начальства своя колокольня. Да и в Уголовном Кодексе не одна статья. Так что написал Витя в тот же день заявление «по собственному…»

Вагон стоял уже пустым, да и по платформе шло совсем немного народа. Наши пути разошлись, и более уже не пересекались.

Но историю эту я вспоминаю постоянно. Каждый раз, когда приходится в предельных режимах уходить от аварии. Убрать во-дятла с трассы и из жизни тяжелым автопоездом – не вопрос. Да что там автопоезд, если с умом к делу подойти, то и «Жигулей» вполне достаточно. Знать бы точно, что воюешь с уродами. И хрен с ним, Уголовным Кодексом, в конце концов «…кругом пятьсот, и кто кого переживет, тот и докажет, что был прав, когда припрет!». А вот Грех на Душу – этого не хочется. Так что знать бы точно… У нас ведь в душе у каждого Victor сидит.

И пока в голове и в душе все это крутится, руки-ноги сами делают что нужно, чтобы избежать аварии. И почти со всеми водителями, которых я знаю, происходит то же самое. А может, оно и лучше? Хотя бы потому, что один во-дятел может и заслуживает смерти или инвалидности, но он же еще кучу народа по дороге соберет. Их-то за что? А еще с годами много чего узнаешь. Вот, к примеру: останавливаешься у края дороги по малой нужде. И, сделав дела, видишь на придорожном столбе венок. Идешь глянуть, кто ж тут смерть свою нашел? А под венком номерной знак – почему-то знакомый… Так вот куда ты братишка так торопился… Выходит – к этому вот столбу. Ну, чтож… Так – значит так.